Прядите, дни, свою былую пряжу,
Живой души не перестроить ввек.
Нет!
Никогда с собой я не полажу,
Себе, любимому,
Чужой я человек.

Хочу читать, а книга выпадает,
Долит зевота,
Так и клонит в сон...
А за окном
 Протяжный ветр рыдает,
Как будто чуя
 Близость похорон.

Облезлый клён
 Своей верхушкой черной
 Гнусавит хрипло
 В небо о былом.
Какой он клён?
Он просто столб позорный -
На нём бы вешать
 Иль отдать на слом.

И первого
 Меня повесить нужно,
Скрестив мне руки за спиной:
За то, что песней
 Хриплой и недужной
 Мешал я спать
 Стране родной.

Я не люблю
 Распевы петуха
 И говорю,
Что если был бы в силе,
То всем бы петухам
 Я выдрал потроха,
Чтобы они
 Ночьми не голосили.

Но я забыл,
Что сам я петухом
 Орал вовсю
 Перед рассветом края,
Отцовские заветы попирая,
Волнуясь сердцем
 И стихом.

Визжит метель,
Как будто бы кабан,
Которого зарезать собрались.
Холодный,
Ледяной туман,
Не разберешь,
Где даль,
Где близь...

Луну, наверное,
Собаки съели -
Ее давно
 На небе не видать.
Выдергивая нитку из кудели,
С веретеном
 Ведет беседу мать.

Оглохший кот
 Внимает той беседе,
С лежанки свесив
 Важную главу.
Недаром говорят
 Пугливые соседи,
Что он похож
 На черную сову.

Глаза смежаются.
И как я их прищурю,
То вижу въявь
 Из сказочной поры:
Кот лапой мне
 Показывает дулю,
А мать - как ведьма
 С киевской горы.

Не знаю, болен я
 Или не болен,
Но только мысли
 Бродят невпопад.
В ушах могильный
 Стук лопат
 С рыданьем дальних
 Колоколен.

Себя усопшего
 В гробу я вижу
 Под аллилуйные
 Стенания дьячка.
Я веки мертвому себе
 Спускаю ниже,
Кладя на них
 Два медных пятачка.

На эти деньги,
С мертвых глаз,
Могильщику теплее станет, -
Меня зарыв,
Он тот же час
 Себя сивухой остаканит.

И скажет громко:
 "Вот чудак!
Он в жизни
 Буйствовал немало...
Но одолеть не мог никак
 Пяти страниц
 Из "Капитала".