А братик Антон пришел домой с ревом. Он орал на весь дом и никак не хотел раздеваться. Бабушка дала ему конфету, а он бросил конфету на пол и заревел еще громче. — Ты, Антон, почему ревешь?—спросил дедушка.
      Антон перестал реветь и сказал:
      — Они дразнятся. Они кричат: «Антошка на одной ножке!»
      Сказал так Антон и заревел во второй раз. Еле-еле бабушка сняла с него пальто. Ревел, ревел Антон, а потом ему надоело. Он сидел на лавке и глядел на брошенную конфету. Бабушка ушла доить корову. Катюша играла в куклы, а дедушка рассказывал, как работал на колхозной конюшне.
      За конюшней на березах жила крикливая ворона. А под крышей дедушкиной конюшни ночевал воробей. Воробей] сидел на трубе и чистил перышки. Ворона тоже сидела неподалеку. Она не знала, чем ей заняться. Так и сидели, не разговаривали.
      — А ты, воррробей, дурррак! Воррробей дуррак!— вдруг сказала ворона и пересела на другой сук.
      — Почччему, поччему?— запищал воробей.
      — Стану я с тобой, ворррробьем, ррразговаривать,— отвернулась ворона,— только время терять — с тобой разговаривать.
      Расстроился воробей. Весь день не пил, не ел от горькой обиды. Начал думать, кому бы пожаловаться. Прилетел к дедушке на конюшню и давай плакать:
      — Она обзывается!
      — Кто?— спросил дедушка.
      — Ворона обзывается. Она говорит: «Воробей дурак!»
      — Так и сказала?
      — Таакк!—еще пуще заплакал воробей. Даже самому себя стало жалко.
      — Скажи на милость,— покачал головой дедушка,— ну, а сам-то ты что?
      — Я ничччего, я ничччего. Я спросил, почччему, а она улетела.
      — Ну, воробей, ты и мастак реветь,— сказал дедушка.— Это кто тебя так реветь выучил? Ишь, расплакался, того и гляди, ворона в рот залетит.
      Воробей рот закрыл, плакать перестал.
      — Выходит, ворона правду сказала,— продолжал дедушка,— раз ты сам ей поверил.
      — Я не поверил,— сказал воробей.
      — Как же ты не поверил, ежели на ворону обиделся?
      — Я, может, и не обиделся.
      — Ну, а если не обиделся, так зачем жалуешься?
      — Я и не жалуюсь,— нахохлился воробей.
      — Давно бы так,— сказал дедушка и насыпал ему хлебных крошек.
      Тут воробей перестал сам себя жалеть, от крошек отказался и полетел греться на трубу.
      — А ты, воррробей, дуррр....— опять начала ворона.
      Воробей на это никакого внимания, знай занимается делом: перья чистит.
      Больше ворона не обзывала воробья дураком. Даже сама запрыгала перед ним на лапках.
      А дедушка глядел на них из ворот конюшни и думал: «Вот ведь какая глупая эта ворона». Думать-то думал, а воробью не сказывал.
      Дедушка рассказал про этот случай Антону с Катюшей и начал ставить самовар. Антон больше не ревел, он боялся, что к нему в рот залетит ворона.