Поиск

Толстой Л. Н. Детские рассказы скачать и слушать онлайн.

"Кавказский пленник". Лев Толстой - Глава: 4

Родительская категория: Детские рассказы Категория: Толстой Л. Н. Опубликовано: 18 Ноябрь 2013
Просмотров: 24682

  IV 

 

    Прожил так Жилин месяц. Днем ходит по аулу или рукодельничает, а как ночь придет, затихнет в ауле, так он у себя в сарае копает. Трудно было копать от камней, да он подпилком камни тер, и прокопал он под стеной дыру, что впору пролезть. «Только бы, — думает, — мне место хорошенько узнать, в какую сторону идти. Да не сказывают никто татары». 

 

    Вот он выбрал время, как хозяин уехал; пошел после обеда за аул, на гору — хотел оттуда место посмотреть. А когда хозяин уезжал, он приказывал малому за Жилиным ходить, с глаз его не спускать. Бежит малый за Жилиным, кричит: 

 

    — Не ходи! Отец не велел. Сейчас народ позову! 

 

    Стал его Жилин уговаривать. 

 

    — Я, — говорит, — далеко не уйду, — только на ту гору поднимусь, мне траву нужно найти — ваш народ лечить. Пойдем со мной; я с колодкой не убегу. А тебе завтра лук сделаю и стрелы. 

 

    Уговорил малого, пошли. Смотреть на гору — недалеко, а с колодкой трудно, шел, шел, насилу взобрался. Сел Жилин, стал место разглядывать. На полдни [На полдни — на юг, на восход — на восток, на закат — на запад] за сарай лощина, табун ходит, и аул другой в низочке виден. От аула другая гора, еще круче; а за той горой еще гора. Промеж гор лес синеется, а там еще горы — все выше и выше поднимаются. А выше всех белые, как сахар, горы стоят под снегом. И одна снеговая гора выше других шапкой стоит. На восход и на закат все такие же горы, кое-где аулы дымятся в ущельях. «Ну, — думает, — это все ихняя сторона». 

 

    Стал смотреть в русскую сторону: под ногами речка, аул свой, садики кругом. На речке — как куклы маленькие, видно — бабы сидят, полоскают. За аулом пониже гора и через нее еще две горы, по ним лес; а промеж двух гор синеется ровное место, и на ровном месте далеко-далеко точно дым стелется. Стал Жилин вспоминать, когда он в крепости дома жил, где солнце всходило и где заходило. Видит — там точно, в этой долине, должна быть наша крепость. Туда, промеж этих двух гор, и бежать надо. 

 

    Стало солнышко закатываться. Стали снеговые горы из белых — алые; в черных горах потемнело; из лощин пар поднялся, и самая та долина, где крепость наша должна быть, как в огне загорелась от заката. 

 

    Стал Жилин вглядываться — маячит что-то в долине, точно дым из труб. И так и думается ему, что это самое — крепость русская. 

 

    Уж поздно стало. Слышно — мулла прокричал [Мулла прокричал. — Утром, в полдень и вечером мулла — мусульманский священник — громкими возгласами призывает к молитве всех мусульман]. Стадо гонят — коровы ревут. Малый все зовет: «Пойдем», а Жилину и уходить не хочется. 

 

    Вернулись они домой. «Ну, — думает Жилин, — теперь место знаю, надо бежать». Хотел он бежать в ту же ночь. Ночи были темные, — ущерб месяца. На беду, к вечеру вернулись татары. Бывало, приезжают они — гонят с собой скотину и приезжают веселые. А на этот раз ничего не пригнали и привезли на седле своего убитого татарина, брата рыжего. Приехали сердитые, собрались все хоронить. Вышел и Жилин посмотреть. Завернули мертвого в полотно, без гроба, вынесли под чинары за деревню, сложили на траву. Пришел мулла, собрались старики, полотенцами повязали шапки, разулись, сели рядком на пятки перед мертвым. 

 

    Спереди мулла, сзади три старика в чалмах рядком, а сзади их еще татары. Сели, потупились и молчат. Долго молчали. Поднял голову мулла и говорил: 

 

    — Алла! (значит бог. ) — Сказал это одно слово, и опять потупились и долго молчали; сидят, не шевелятся. 

 

    Опять поднял голову мулла: 

 

    — Алла! — и все проговорили: «Алла» — и опять замолчали. Мертвый лежит на траве — не шелохнется, и они сидят как мертвые. Не шевельнется ни один. Только слышно, на чинаре листочки от ветерка поворачиваются. Потом прочел мулла молитву, все встали, подняли мертвого на руки, понесли. Принесли к яме; яма вырыта не простая, а подкопана под землю, как подвал. Взяли мертвого под мышки да под лытки [Под лытки — под коленки], перегнули, спустили полегонечку, подсунули сидьмя под землю, заправили ему руки на живот. 

 

    Притащил ногаец камышу зеленого, заклали камышом яму, живо засыпали землей, сровняли, а в головы к мертвецу камень стоймя поставили. Утоптали землю, сели опять рядком перед могилкой. Долго молчали. 

 

    — Алла! Алла! Алла! — Вздохнули и встали. 

 

    Роздал рыжий денег старикам, потом встал, взял плеть, ударил себя три раза по лбу и пошел домой. 

 

    Наутро видит Жилин — ведет красный кобылу за деревню, и за ним трое татар идут. Вышли за деревню, снял рыжий бешмет, засучил рукава — ручищи здоровые, — вынул кинжал, поточил на бруске. Задрали татары кобыле голову кверху, подошел рыжий, перерезал глотку, повалил кобылу и начал свежевать, кулачищами шкуру подпарывает. Пришли бабы, девки, стали мыть кишки и нутро. Разрубили потом кобылу, стащили в избу. И вся деревня собралась к рыжему поминать покойника. 

 

    Три дня ели кобылу, бузу пили — покойника поминали. Все татары дома были. На четвертый день, видит Жилин, в обед куда-то Собираются. Привели лошадей, убрались и поехали человек десять, и красный поехал; только Абдул дома остался. Месяц только народился — ночи еще темные были. 

 

    «Ну, — думает Жилин, — нынче бежать надо», — и говорит Костылину. А Костылин заробел. 

 

    — Да как же бежать, мы и дороги не знаем. 

 

    — Я знаю дорогу. 

 

    — Да и не дойдем в ночь. 

 

    — А не дойдем — в лесу переднюем. Я вот лепешек набрал. Что ж ты будешь сидеть? Хорошо — пришлют денег, а то ведь и не соберут. А татары теперь злые, за то, что ихнего русские убили. Поговаривают — нас убить хотят. 

 

    Подумал, подумал Костылин. 

 

    — Ну, пойдем! 

 

Яндекс.Метрика