Быки все на меня оглянулись,  своих телят и маток затолкали в середину,

сами вокруг стали и рога вперед выставили.

     Я  сразу присмирел и  даже на землю сел.  А  быки постояли-постояли,  -

видят, что я ничего не делаю, и опять взялись траву щипать.

     А пароход гудит, гудит!

     Я  чуть не заплакал.  Я снял фуражку и стал быкам говорить -  никого не

было, так что не стыдно.

     Я сказал:

     - Вы знаете, честное слово, мне просто на пароход надо! Я никому ничего

не  сделаю.  Только,  пожалуйста,  пожалуйста,  не бодайте меня,  не кусайте

меня!.. Я только пройду, честное слово!

     Быки посмотрели, как я говорю, и ничего.

     Я пошел. Прямо на стадо. Все приговаривал сначала:

     - Миленькие, я, честное слово, только так... Я на пароход.

     Одного даже слегка погладил.

     Потом пришлось протолкнуться между двумя. Тут уж я посмелей:

     - Дорогу-то дайте же, в самом деле! А то стали - ни пройти ни проехать!

     Дальше смотрю: один лег как раз у меня на пути.

     Я уж крикнул:

     - А ну, вставай!

     Лежит, проклятый, и ухом не ведет.

     - Да вставай ты!

     Я вплотную подошел и ткнул ему под брюхо ногой.

     Ух, шерсть какая на них большая: сапог так и ушел, как в сено!

     А  бык ничего:  только мыкнул,  не спеша встал на колени,  как домашняя

корова, поднялся и отошел нехотя вбок. Я его еще ладошкой подтолкнул.

     Я прошел через стадо.  Спустился с горы и побежал по долинке - скорей к

морю! Пароход уже гудел тревожно.

     Я бежал со всех ног.  Все думал, какие это быки на вид только страшные,

мохнатые.  А  если их выстричь,  как овцу,  окажется легкая зверюшка,  вроде

козы. Понятно, что они на такие кручи царапаются: копытца-то у них острые.

     Вдруг смотрю: что такое? Две собаки.

     Нет,  какие там собаки, - волки! Чистейшие полярные волки. Этих-то я уж

знаю. Не раз с парохода видел.

     И бегут прямо на меня. Нюхают землю, меня не видят.

     Ветер дул от них,  и моего человеческого духа на них не несло. Они меня

не чуяли и бежали, глядя в землю.

     Я встал как вкопанный: авось не заметят, пробегут мимо.

     А они все ближе да ближе.

     И тут,  понимаете,  что случилось:  мушка, паршивенькая маленькая мушка

села мне на нос.

     Я рукой боюсь шевельнуть: где тут до мухи, когда волки сейчас съедят? А

она, дрянь, на свободе расхаживает да мне в нос.

     И вот что тут случилось.

     Защекотало,  защекотало у меня в носу,  я как чихну -  ап-чхи!  Во весь

дух.

     Волки стали. На миг глянули на меня... Да как бросятся наутек. Только я

их и видел.

     Я  припустил вперед и скоро прибежал к морю.  В лодке уж меня ждали,  и

пароход ругался - гудками, конечно.

     На пароходе я спросил капитана:

     - Какая это земля?..

     - Восточный берег Гренландии, - ответил капитан.

     - Ну,  ладно,  -  сказал я. - Но что же это за страна такая? Ведь здесь

все шиворот-навыворот: зайцы сами тебе чуть за пазуху не скачут, диких быков

- хоть  поленом  гоняй,  а  волки  от  человеческого  чиху,  как  от  пушки,

врассыпную!

     И про себя подумал:  "Совсем как мне маленькому хотелось, чтобы соль на

хвост сыпать".

     Капитан улыбнулся.

     - А это, - сказал он, - это вот почему. Людей тут нет. И не было. Зайцы

и овцебыки совсем с человеком не знакомы. И поэтому не боятся его.

     - А волки почему же боятся? - спросил я.

     - А  волки пришли сюда  недавно.  По  льду перешли из  Америки.  И  они

отлично помнят,  что такое человек. И что за инструмент у него - ружье. Им и

неохота связываться с человеком.

     Вот что сказал мне капитан. И я думаю, что это правда.