Поиск

Толстой Л. Н. Детские рассказы скачать и слушать онлайн.

"Кавказский пленник". Лев Толстой - Глава: 6

Родительская категория: Детские рассказы Категория: Толстой Л. Н. Опубликовано: 18 Ноябрь 2013
Просмотров: 24684

  VI 

 

    Житье им стало совсем дурное. Колодки не снимали и не выпускали на вольный свет. Кидали им туда тесто непеченое, как собакам, да в кувшине воду спускали. Вонь в яме, духота, мокрота. Костылин совсем разболелся, распух, и ломота во всем теле стала, и все стонет или спит. И Жилин приуныл, видит — дело плохо. И не знает, как выдраться. 

 

    Начал он было подкапываться, да землю некуда кидать, увидал хозяин, пригрозил убить. 

 

    Сидит он раз в яме на корточках, думает об вольном житье, и скучно ему. Вдруг прямо ему на коленки лепешка упала, другая, и черешни посыпались. Поглядел кверху, а там Дина. Поглядела на него, посмеялась и убежала. Жилин и думает: «Не поможет ли Дина?» 

 

    Расчистил он в яме местечко, наковырял глины, стал лепить кукол. Наделал людей, лошадей, собак; думает: «Как придет Дина, брошу ей». 

 

    Только на другой день нет Дины. А слышит Жилин — затопали лошади, проехали какие-то, и собрались татары у мечети, спорят, кричат и поминают про русских. И слышит голос старика. Хорошенько не разобрал он, и догадывается, что русские близко подошли, и боятся татары, как бы в аул не зашли, и не знают, что с пленными делать. 

 

    Поговорили и ушли. Вдруг слышит зашуршало что-то наверху. Видит — Дина присела на корточки, коленки выше головы торчат, свесилась, монисты висят, болтаются над ямой. Глазенки так и блестят, как звездочки. Вынула из рукава две сырные лепешки, бросила ему. Жилин взял и говорит: 

 

    — Что давно не бывала? А я тебе игрушек наделал. На, вот! — Стал ей швырять по одной, а она головой мотает и не смотрит. 

 

    — Не надо! — говорит. Помолчала, посидела и говорит: 

 

    — Иван, тебя убить хотят. — Сама себе рукой на шею показывает. 

 

    — Кто убить хочет? 

 

    — Отец, ему старики велят, а мне тебя жалко. 

 

    Жилин и говорит: 

 

    — А коли тебе меня жалко, так ты мне палку длинную принеси. 

 

    Она головой мотает, что «нельзя». Он сложил руки, молится ей. 

 

    — Дина, пожалуйста. Динушка, принеси. 

 

    — Нельзя, — говорит, — увидят, все дома. — И ушла. 

 

    Вот сидит вечером Жилин и думает: «Что будет?» Все поглядывает вверх. Звезды видны, а месяц еще не всходил. Мулла прокричал, затихло все. Стал уже Жилин дремать, думает: «Побоится девка». 

 

    Вдруг на голову ему глина посыпалась, глянул кверху — шест длинный в тот край ямы тыкается. Потыкался, спускаться стал, ползет в яму. Обрадовался Жилин, схватил рукой, спустил; шест здоровый. Он еще прежде этот шест на хозяйской крыше видел. 

 

    Поглядел вверх: звезды высоко в небе блестят, и над самой ямой, как у кошки, у Дины глаза в темноте светятся. Нагнулась она лицом на край ямы и шепчет: 

 

    — Иван, Иван! — А сама руками у лица все машет, что «тише, мол». 

 

    — Что? — говорит Жилин. 

 

    — Уехали все, только двое дома. 

 

    Жилин и говорит: 

 

    — Ну, Костылин, пойдем, попытаемся последний раз; я тебя подсажу. 

 

    Костылин и слышать не хочет. 

 

    — Нет, — говорит, — уж мне, видно, отсюда не выйти. Куда я пойду, когда и поворотиться сил нет? 

 

    — Ну, так прощай, не поминай лихом. — Поцеловался с Костылиным. 

 

    Ухватился за шест, велел Дине держать и полез. Раза два он обрывался, — колодка мешала. Поддержал его Костылин, — выбрался кое-как наверх. Дина его тянет ручонками за рубаху изо всех сил, сама смеется. Взял Жилин шест и говорит: 

 

    — Снеси на место, Дина, а то хватятся — прибьют тебя. — Потащила она шест, а Жилин под гору пошел. Слез под кручь, взял камень вострый, стал замок с колодки выворачивать. А замок крепкий, никак не собьет, да и неловко. Слышит — бежит кто-то с горы, легко попрыгивает. Думает: «Верно, опять Дина». Прибежала Дина, взяла камень и говорит: 

 

    — Дай я. 

 

    Села на коленочки, начала выворачивать. Да ручонки тонкие, как прутики, ничего силы нет. Бросила камень, заплакала. Принялся опять Жилин за замок, а Дина села подле него на корточках, за плечо его держит. Оглянулся Жилин, видит, налево за горой зарево красное загорелось. Месяц встает. «Ну, — думает, — до месяца надо лощину пройти, до леса добраться». Поднялся, бросил камень. Хоть в колодке, да надо идти. 

 

    — Прощай, — говорит, — Динушка. Век тебя помнить буду. 

 

    Ухватилась за него Дина, шарит по нем руками, ищет, куда бы лепешки ему засунуть. Взял он лепешки. 

 

    — Спасибо, — говорит, — умница. Кто тебе без меня кукол делать будет? — И погладил ее по голове. 

 

    Как заплачет Дина, закрылась руками, побежала на гору, как козочка прыгает. Только в темноте, слышно, монисты в косе по спине побрякивают. 

 

    Перекрестился Жилин, подхватил рукой замок на колодке, чтобы не бренчал, пошел по дороге, ногу волочит, а сам все на зарево поглядывает, где месяц встает. Дорогу он узнал. Прямиком идти верст восемь. Только бы до лесу дойти прежде, чем месяц совсем выйдет. Перешел он речку: побелел уже свет за горой. Пошел лощиной, идет, сам поглядывает: не видать еще месяца. Уж зарево посветлело и с одной стороны лощины все светлее, светлее становится. Ползет под гору тень, все к нему приближается. 

 

    Идет Жилин, все тени держится. Он спешит, а месяц еще скорее выбирается; уж и направо засветились макушки. Стал подходить к лесу, выбрался месяц из-за гор — бело, светло, совсем как днем. На деревах все листочки видны. Тихо, светло по горам: как вымерло все. Только слышно, внизу речка журчит. 

 

    Дошел до лесу — никто не попался. Выбрал Жилин местечко в лесу потемнее, сел отдыхать. 

 

    Отдохнул, лепешку съел. Нашел камень, принялся опять колодку сбивать. Все руки избил, а не сбил. Поднялся, пошел по дороге. Прошел с версту, выбился из сил — ноги ломит. Ступит шагов десять и остановится. «Нечего делать, — думает, — буду тащиться, пока сила есть. А если сесть, так и не встану. До крепости мне не дойти, а как рассветет, лягу в лесу, переднюю, и ночью опять пойду». 

 

    Всю ночь шел. Только попались два татарина верхами, да Жилин издалека их услышал, схоронился за дерево. 

 

    Уж стал месяц бледнеть, роса пала, близко к свету, а Жилин до края леса не дошел. «Ну, — думает, — еще тридцать шагов пройду, сверну в лес и сяду». Прошел тридцать шагов, видит — лес кончается. Вышел на край — совсем светло; как на ладонке перед ним степь и крепость, и налево, близехонько под горой, огни горят, тухнут, дым стелется, и люди у костров. 

 

    Вгляделся, видит: ружья блестят — казаки, солдаты. 

 

    Обрадовался Жилин, собрался с последними силами, пошел под гору. А сам думает: «Избави бог тут, в чистом поле, увидит конный татарин: хоть близко, а не уйдешь». 

 

    Только подумал — глядь: налево на бугре стоят трое татар, десятины на две. Увидали его, пустились к нему. Так сердце у него и оборвалось. Замахал руками, закричал что было духу своим: 

 

    — Братцы! Выручай! Братцы! 

 

    Услыхали наши. Выскочили казаки верховые, пустились к нему — наперерез татарам. 

 

    Казакам далеко, а татарам близко. Да уж и Жилин собрался с последней силой, подхватил рукой колодку, бежит к казакам, а сам себя не помнит, крестится и кричит: 

 

    — Братцы! Братцы! Братцы! 

 

    Казаков человек пятнадцать было. 

 

    Испугались татары — не доезжаючи стали останавливаться. И подбежал Жилин к казакам. 

 

    Окружили его казаки, спрашивают: кто он, что за человек, откуда? А Жилин сам себя не помнит, плачет и приговаривает: 

 

    — Братцы! Братцы! 

 

    Выбежали солдаты, обступили Жилина — кто ему хлеба, кто каши, кто водки; кто шинелью прикрывает, кто колодку разбивает. 

 

    Узнали его офицеры, повезли в крепость. Обрадовались солдаты, товарищи собрались к Жилину. 

 

    Рассказал Жилин, как с ним все дело было, и говорит: 

 

    — Вот и домой съездил, женился! Нет, уж видно не судьба моя. 

 

    И остался служить на Кавказе. А Костылина только еще через месяц выкупили за пять тысяч. Еле живого привезли. 

Яндекс.Метрика