Бежит раз утром зайчишка на свою опушку. Тут пень снегом, как шапкой, накрыт. Зайчишка и присел за ним, ушами шевелит, слушает: нет ли кого на опушке? Не опасно ли дальше бежать?
А горностай из куста и сова с луга уже приметили: будто чёрных две мушки вьются над пнём. Белая сова и днём отлично видит.
Горностай нырнул в снег, пробежал под ним и бесшумно вскочил на пень. И сова стелет-летит бесшумно над самым снегом – к пню.
Горностай прыг зайчишке на спину!
Зайчишка как подскочит с перепугу!
А в воздухе его сова цоп в когти!
Одной лапой в зайчишку, а другой-то в горностая: некогда ей было разглядывать, кто на зайчишке верхом сидит.
И стало тут в лесу, как в арифметике: сложились один зайчишка и два хищника – все три жителя лесной опушки – вместе:
1 + 2 = 3.
Да только ненадолго: на один коротенький миг.
Бросил горностай зайчишку, впился всеми зубами сове в горло.
Бросила сова зайчишку, вцепилась всеми когтями горностаю в спину.
Зайчишка в снег упал.
Горностай сове зубами горло перервал.
Сова горностаю когтями спину переломила.
Упали оба мёртвые.
А зайчишка вскочил – и в лес.
Тут уж, сам видишь, в арифметике, как в лесу: сложились трое, остался один:
1 + 2 = 1.
И не напрасно горностай и белая сова с самого начала не хотели складываться. Сложились:
1 + 1 = 0.
Ноль получился.
Потому что мёртвые, хоть и хищники, – они всё равно не в счёт, – чистый ноль.
Зайчишка и тот их теперь не боится.